«... – Здесь знаменитый дворец Вогезов! – сообщил переводчик. – Желаете посмотреть?Никодим Петрович послушно шагнул под арку, ведущую к ансамблю Вогезов.И это было в его скромной жизни величайшей ошибкой.Никодим Петрович уселся на скамейке в сквере посреди бессмертного кольца дворцов. Они не произвели на бизнесмена ни малейшего впечатления, стоят вплотную друг к другу, тесно, все дома похожи друг на друга, как близнецы, архитектор дурак, покупатели этого не любят. Никодим Петрович перевел взгляд на конную статую, подумал, что таких статуй и в Петербурге пруд пруди, перевел взгляд на соседнюю скамейку и прежде всего засек кроссовки, подумав, что кроссовки дрянь – китайского производства, над кроссовками джинсы, нет, не фирма, подумал Никодим Петрович, поглядел еще выше, увидел легкую курточку. Был месяц октябрь, и в Париже стояла ласковая, теплая погода. Никодим Петрович небрежно поглядел повыше, обнаружил тонкий женский профиль.Женщина, почувствовав на себе взгляд, невольно обернулась. Теперь Никодим Петрович увидел, казалось бы, простое, но чистое, вдохновенно-нежное лицо с глубокими светлыми глазами, как Мадонна у Филиппо Липпи. Он, конечно, отродясь не слыхал о средневековом итальянском живописце Липпи. Но сердце у Никодима Петровича остановилось, и он подумал, что умер. Он стал белым, как бумага для лазерного принтера. Даже губы побелели. ...»